В творчестве Галковского часто проскальзывает идея, что реальность страшна. Я заметил, что из этой идеи чисто стилистически он вывел аргумент к страху: это страшно — значит, это реально. Отсюда частая апелляция Галковского к страху в те моменты, когда ему нужно подчеркнуть, что сказанное им — истина.
От аргумента к страху Галковского тянется не логическая и даже не историософская, но чисто хронографическая нить к спекулятивным реалистам. Так получилось, что они начали говорить об этом чуть-чуть позднее — примерно так же, современные эко- и геофилософии возникли чуть-чуть позднее русского космизма. Да и панпсихизм как термин встречается у Циолковского куда раньше аналитических философов. Но это так, заметка на полях.
Так вот — спекулятивный реализм. В работах Такера, Лэнда и иже с ними аргумент к страху встречается весьма часто. У них даже больше фигурирует слово "ужас", т.е. более иррациональная, безпредметная форма страха. Они постоянно ссылаются на Лавкрафта, Лиготти и подобных авторов, художественно описывающих ужасный ужас и страшный страх.
Но, по-моему, ни Галковский, ни Лэнд, ни Такер должным образом не задаются вопросом, а почему вообще страх и ужас должны продвигать нас к реальности, к истине? Да, основная мысль понятна — ужасно то, что не переваривается призмой нашего опыта, её понятийным аппаратом.
Это как игры в жанре tower defence. Объект ужаса — это такой слишком жирный моб, которого башни не успевают застрелить, и он достигает оберегаемого центра. Усыпляющая сеть понятий, в которой всё объяснимо, держит нас в комфортном рабстве, а ужас-де позволяет столкнуться с вещами какие они есть, крадёт нас как запертую дома девушку у строгого отца.
Мы согласимся со всем этим, но всё-таки реальность не ужасна, вернее, она не целиком ужасна. Она ужасна только своей ужасной частью, и так уж вышло, что ввиду вышесказанного объектам ужаса легче куда-то там в нас пробиться.
Психическая реакция ужаса на те вещи реальности, которые её вызывают, оказывается хорошим инструментом для «пробивания» к этим вещам. Однако, этот инструмент имеет ограниченное применение.
Ужас не даст познать реальность любви, надежды или удовольствия. Конечно, можно смотреть через призму ужаса на то, на что обычно смотришь через призму любви — но и увидишь ты только «ужасную» часть, а никак не «любимую».
Бодрийяр сказал: в женщинах мы любим только кожу. То есть поверхность. А под ней ведь что-то ужасное: кровь, кишки, слизь. Но когда я думаю о внутренностях любимого человека и ужасаюсь, это не то же самое, когда я наслаждаюсь его «кожей».
В творчестве Галковского часто проскальзывает идея, что реальность страшна. Я заметил, что из этой идеи чисто стилистически он вывел аргумент к страху: это страшно — значит, это реально. Отсюда частая апелляция Галковского к страху в те моменты, когда ему нужно подчеркнуть, что сказанное им — истина.
От аргумента к страху Галковского тянется не логическая и даже не историософская, но чисто хронографическая нить к спекулятивным реалистам. Так получилось, что они начали говорить об этом чуть-чуть позднее — примерно так же, современные эко- и геофилософии возникли чуть-чуть позднее русского космизма. Да и панпсихизм как термин встречается у Циолковского куда раньше аналитических философов. Но это так, заметка на полях.
Так вот — спекулятивный реализм. В работах Такера, Лэнда и иже с ними аргумент к страху встречается весьма часто. У них даже больше фигурирует слово "ужас", т.е. более иррациональная, безпредметная форма страха. Они постоянно ссылаются на Лавкрафта, Лиготти и подобных авторов, художественно описывающих ужасный ужас и страшный страх.
Но, по-моему, ни Галковский, ни Лэнд, ни Такер должным образом не задаются вопросом, а почему вообще страх и ужас должны продвигать нас к реальности, к истине? Да, основная мысль понятна — ужасно то, что не переваривается призмой нашего опыта, её понятийным аппаратом.
Это как игры в жанре tower defence. Объект ужаса — это такой слишком жирный моб, которого башни не успевают застрелить, и он достигает оберегаемого центра. Усыпляющая сеть понятий, в которой всё объяснимо, держит нас в комфортном рабстве, а ужас-де позволяет столкнуться с вещами какие они есть, крадёт нас как запертую дома девушку у строгого отца.
Мы согласимся со всем этим, но всё-таки реальность не ужасна, вернее, она не целиком ужасна. Она ужасна только своей ужасной частью, и так уж вышло, что ввиду вышесказанного объектам ужаса легче куда-то там в нас пробиться.
Психическая реакция ужаса на те вещи реальности, которые её вызывают, оказывается хорошим инструментом для «пробивания» к этим вещам. Однако, этот инструмент имеет ограниченное применение.
Ужас не даст познать реальность любви, надежды или удовольствия. Конечно, можно смотреть через призму ужаса на то, на что обычно смотришь через призму любви — но и увидишь ты только «ужасную» часть, а никак не «любимую».
Бодрийяр сказал: в женщинах мы любим только кожу. То есть поверхность. А под ней ведь что-то ужасное: кровь, кишки, слизь. Но когда я думаю о внутренностях любимого человека и ужасаюсь, это не то же самое, когда я наслаждаюсь его «кожей».
Так что инструментарий у реалистов хромает.
BY Crypta Platonica
Warning: Undefined variable $i in /var/www/tg-me/post.php on line 280
Start with a fresh view of investing strategy. The combination of risks and fads this quarter looks to be topping. That means the future is ready to move in.Likely, there will not be a wholesale shift. Company actions will aim to benefit from economic growth, inflationary pressures and a return of market-determined interest rates. In turn, all of that should drive the stock market and investment returns higher.
NEWS: Telegram supports Facetime video calls NOW!
Secure video calling is in high demand. As an alternative to Zoom, many people are using end-to-end encrypted apps such as WhatsApp, FaceTime or Signal to speak to friends and family face-to-face since coronavirus lockdowns started to take place across the world. There’s another option—secure communications app Telegram just added video calling to its feature set, available on both iOS and Android. The new feature is also super secure—like Signal and WhatsApp and unlike Zoom (yet), video calls will be end-to-end encrypted.
