Снова в воздухе витает идея: ограничим каналы связи, введём белые списки ресурсов, и заживём безопаснее. Всё это — ради «защиты граждан» и «информационного суверенитета». Звучат ссылки на зарубежный опыт — особенно на Китай. Но стоит разобраться: существует ли вообще такой успешный опыт? В первую очередь все всегда кивают на КНР: «великий файервол стоит и не шатается!». На первый взгляд — да. Китайский «Золотой щит» выглядит как символ тотального контроля: запрет VPN, миллионы модераторов, интеграция цензуры в таможню и ПО. Но приглядевшись, становится ясно — это не неприступная стена, а скорее гигантский механизм, постоянно латающий дыры.
Современный интернет — это не форум 2005 года. Это потоки трафика, зашифрованные туннели, бизнес-процессы и API между странами. Даже Китай, изначально строивший автономную цифровую экосистему, вынужден учитывать интересы международной торговли и внутреннего рынка. Примеров много: от ограниченного допуска к ресурсам в туристических зонах до компромиссов с локализованными версиями приложений.
При этом Китай продолжает тратить огромные ресурсы на поддержание «Золотого щита» как средства цензуры. В его работе задействованы миллионы людей и государственные функции, включая таможню, которая контролирует ввоз техники. И с каждым годом эта система запрашивает всё больше ресурсов, просто чтобы сохранять текущий уровень контроля. Вызвано это падением эффективности, либо желанием выпросить очередное финансирование — снаружи не понять, но сути это не меняет: затрат больше, эффекта — меньше.
Еще раз: в большинстве случае при обходе ограничений от КНР речь идет не про хакерские атаки или «тлетворное влияние запада» — Автор этого поста для одного легального проекта российского бизнеса успешно использовал довольно простые технологии для проброса сетевых туннелей в компанию в Китае. Это было необходимо для удаленного выполнения проекта. Власти КНР точно также прекрасно понимают сложность баланса между цензурой и запросами бизнеса. Даже показательные рейды против граждан, использующих VPN, остаются точечными — контроль существует, но не принимает форму повсеместной цифровой охоты.
Очевидно: запретить всё невозможно. Даже временное отключение интернета — как в Египте в 2011-м или Беларуси в 2020-м — не остановило протестных коммуникаций. Египтяне наладили связь через Dial-UP, в Беларуси использовали Bluetooth-меш-сети вроде Bridgefy и Wi-Fi Direct. Медленно? Да. Но хватило, чтобы передавать информацию и координироваться. В итоге при отключении интернета больше урон получают оперативные службы, лишающиеся возможности быстро получать запросы от простых граждан.
А сегодня появляется ещё один фактор: спутниковый интернет. Starlink и аналогичные решения делают фильтрацию практически бессмысленной. Блокировка таких систем — это не просто политика, это инфраструктурный вызов: глушение, правовое давление, ресурсы, специалисты. И всё это — в ущерб другим секторам ИТ. Не говоря уже про то, что чем сложнее система, тем чаще пути обхода начинают выстраиваться на социальной коммуникации: советская цензура и тысячи глушилок не привели к всеобщему доверию к официальным каналам власти, а привели к появлению альтернативных каналов в виде перевозчиков иностранных журналов, подпольных типографий, радиолюбителей, умеющих поймать голос Америки и попросту сеянию слухов.
Сегодня «меч» — гибкость, мобильность, децентрализация — во многом превзошёл «щит» — запреты, блокировки, цензуру. И попытки отыгрывать стратегии XX века не создают безопасность — они просто тратят ресурсы, которые можно было бы вложить в просвещение, аналитику и развитие.
Контроль уже не равен устойчивости. А белые списки — не гарантия порядка, а сигнал беспомощности.
Снова в воздухе витает идея: ограничим каналы связи, введём белые списки ресурсов, и заживём безопаснее. Всё это — ради «защиты граждан» и «информационного суверенитета». Звучат ссылки на зарубежный опыт — особенно на Китай. Но стоит разобраться: существует ли вообще такой успешный опыт? В первую очередь все всегда кивают на КНР: «великий файервол стоит и не шатается!». На первый взгляд — да. Китайский «Золотой щит» выглядит как символ тотального контроля: запрет VPN, миллионы модераторов, интеграция цензуры в таможню и ПО. Но приглядевшись, становится ясно — это не неприступная стена, а скорее гигантский механизм, постоянно латающий дыры.
Современный интернет — это не форум 2005 года. Это потоки трафика, зашифрованные туннели, бизнес-процессы и API между странами. Даже Китай, изначально строивший автономную цифровую экосистему, вынужден учитывать интересы международной торговли и внутреннего рынка. Примеров много: от ограниченного допуска к ресурсам в туристических зонах до компромиссов с локализованными версиями приложений.
При этом Китай продолжает тратить огромные ресурсы на поддержание «Золотого щита» как средства цензуры. В его работе задействованы миллионы людей и государственные функции, включая таможню, которая контролирует ввоз техники. И с каждым годом эта система запрашивает всё больше ресурсов, просто чтобы сохранять текущий уровень контроля. Вызвано это падением эффективности, либо желанием выпросить очередное финансирование — снаружи не понять, но сути это не меняет: затрат больше, эффекта — меньше.
Еще раз: в большинстве случае при обходе ограничений от КНР речь идет не про хакерские атаки или «тлетворное влияние запада» — Автор этого поста для одного легального проекта российского бизнеса успешно использовал довольно простые технологии для проброса сетевых туннелей в компанию в Китае. Это было необходимо для удаленного выполнения проекта. Власти КНР точно также прекрасно понимают сложность баланса между цензурой и запросами бизнеса. Даже показательные рейды против граждан, использующих VPN, остаются точечными — контроль существует, но не принимает форму повсеместной цифровой охоты.
Очевидно: запретить всё невозможно. Даже временное отключение интернета — как в Египте в 2011-м или Беларуси в 2020-м — не остановило протестных коммуникаций. Египтяне наладили связь через Dial-UP, в Беларуси использовали Bluetooth-меш-сети вроде Bridgefy и Wi-Fi Direct. Медленно? Да. Но хватило, чтобы передавать информацию и координироваться. В итоге при отключении интернета больше урон получают оперативные службы, лишающиеся возможности быстро получать запросы от простых граждан.
А сегодня появляется ещё один фактор: спутниковый интернет. Starlink и аналогичные решения делают фильтрацию практически бессмысленной. Блокировка таких систем — это не просто политика, это инфраструктурный вызов: глушение, правовое давление, ресурсы, специалисты. И всё это — в ущерб другим секторам ИТ. Не говоря уже про то, что чем сложнее система, тем чаще пути обхода начинают выстраиваться на социальной коммуникации: советская цензура и тысячи глушилок не привели к всеобщему доверию к официальным каналам власти, а привели к появлению альтернативных каналов в виде перевозчиков иностранных журналов, подпольных типографий, радиолюбителей, умеющих поймать голос Америки и попросту сеянию слухов.
Сегодня «меч» — гибкость, мобильность, децентрализация — во многом превзошёл «щит» — запреты, блокировки, цензуру. И попытки отыгрывать стратегии XX века не создают безопасность — они просто тратят ресурсы, которые можно было бы вложить в просвещение, аналитику и развитие.
Контроль уже не равен устойчивости. А белые списки — не гарантия порядка, а сигнал беспомощности.
BY Дмитрий Конаныхин 🇷🇺
Warning: Undefined variable $i in /var/www/tg-me/post.php on line 283
That growth environment will include rising inflation and interest rates. Those upward shifts naturally accompany healthy growth periods as the demand for resources, products and services rise. Importantly, the Federal Reserve has laid out the rationale for not interfering with that natural growth transition.It's not exactly a fad, but there is a widespread willingness to pay up for a growth story. Classic fundamental analysis takes a back seat. Even negative earnings are ignored. In fact, positive earnings seem to be a limiting measure, producing the question, "Is that all you've got?" The preference is a vision of untold riches when the exciting story plays out as expected.
That strategy is the acquisition of a value-priced company by a growth company. Using the growth company's higher-priced stock for the acquisition can produce outsized revenue and earnings growth. Even better is the use of cash, particularly in a growth period when financial aggressiveness is accepted and even positively viewed.he key public rationale behind this strategy is synergy - the 1+1=3 view. In many cases, synergy does occur and is valuable. However, in other cases, particularly as the strategy gains popularity, it doesn't. Joining two different organizations, workforces and cultures is a challenge. Simply putting two separate organizations together necessarily creates disruptions and conflicts that can undermine both operations.
