Последняя часть сериала про Саяно-Шушенский заповедник – истории про Крокодила Данди и других браконьеров.

Мы с Тимуром стоим у борта идущего по Енисею кораблика и смотрим на проплывающие мимо горы. Куцые лишайники на скалах сменились густым лесом.

- На языке тувинцев тайга – это гора. Все названия горных хребтов в Туве заканчиваются словом «тайга». А для географов тайга - очень густой лес с преобладанием хвойных деревьев, - дает справку Тимур.

Расспрашиваю его о браконьерах. Это в основном жители местных деревень – работы там особо нет, большая часть населения кормится тайгой. В заповеднике можно добыть рога марала, струю кабарги, лапы и желчь медведя, мясо козерога. Но самая ценная добыча - шкура барса.

Главное оружие браконьеров – капканы и петли, обрекающие животных на медленную мучительную смерть. Их необходимо полностью запретить, единодушно говорят лесники. Охотничья петля – это удавка, которую размещают на тропе на уровне головы животного. Чем сильнее бьется попавший в петлю зверь, тем крепче запутывается. Монгол тоже как-то попал в петлю, выставленную для охоты на кабаргу, но сумел оборвать её.

Для тувинцев заповедник – это охотничьи угодья предков, полные дичи, которые у них по непонятным им причинам забрали. Тувинцы – прирожденные охотники, как говорит Тимур, «тувинец без лошади – это не тувинец. И без ножа. И без карамультука какого-нибудь». Так он называет самодельное нарезное оружие. Даже оштрафовать такого браконьера не выходит, сколько протоколы не составляй – их привозят в тувинскую милицию, к затьям, братьям и сватьям, те тут же рвут протоколы и отпускают своих.

Но есть и совсем другие браконьеры - отлично экипированные профессионалы, готовые идти на риск и даже убивать. У каждого из них своя территория, за которые идут войны.

- Это фанаты своего дела – они очень хорошо осведомлены и оснащены, - рассказывает Тимур. - Среди них есть уникумы. Был у нас заклятый друг, знаменитый браконьер, местный Крокодил Данди – он налегке стремительно передвигался, мог спать под любой корягой, у него по все тайге заначки. Настолько в кураж входил, что изматывал преследователей, ждал, пока они устанут и плюхнутся спать, а потом приходил, лыжи им ломал, специально старался побольше наследить – покурить, костер разжечь возле спящих инспекторов, чтобы показать им свое превосходство.

- Я его даже очень по барсам расспрашивал: где, когда, сколько поймал, - к разговору присоединяется Истомов. - Он делится информацией. Вернее, делился. Успел поделиться, скажем так.

- А что с ним сталось?

- Во время одного из рейдов его обложили со всех сторон, но он ни за что не хотел попадаться, для него это была бы полная потеря самоуважения. Он попытался прорваться через опасный брод и утонул. Уникальный человек, равных ему не было.

- Получается, вы то гонялись за ним, то мило беседовали?

- Ну, а что я в деревне могу? Приезжаю в Шушенское, он сидит на лавочке, какие к нему претензии? Все, что я могу - подойти, расспросить. Могу еще сказать - «Слушай, завязывай с этим!». Он все понимает, – «Ага, конечно, сейчас! Честное, честное пионерское!». Такая словесная игра. А завтра смотришь - он уже собрался и ушел.

Браконьера можно опередить, только если ты оснащен лучше, чем он. Я когда был начальником оперативной группы, мы проводили заброску опергруппы на вертолете – такие рейды всегда заканчивались успехом, поимкой браконьеров. Сейчас уже так плотно не занимаюсь я рейдами этими. Но когда нахожусь на территории, выполняю те же функции, что и охрана.

- А вы когда учились в институте, были готовы к тому, что вам не просто придется наукой заниматься, а стрелять, гоняться за браконьерами, выживать в тайге?

- Я старался быть готовым к этому. Охотился, проходил школу жизни. Для меня не это самое трудное, а доказать нужность каких-то действий, найти понимание со всеми коллегами. В лесу я знаю, что делать. Но к этому надо приготовиться, а согласование всех действий идет не быстро. Это всегда меня убивает. Но потом приезжаешь в горы, три дня походишь и успокаиваешься.

Кстати, с Днем эколога, ну или с Всемирным днем окружающей среды!