tg-me.com/m_neizhmakov/2016
Last Update:
⬆️ -Корр-Но главное, отныне Центральная Азия и Евросоюз решили установить отношения стратегического партнерства, сосредоточившись на четырех перспективных областях: транспорт, разработка критически важных видов сырья, включая развитие местной промышленности, создание новых рабочих мест, энергетика и связь. Регион, безусловно нуждается в инвестициях, технологиях, а потому понятно стремление глав государств Центральной Азии совместно и по одиночке укрепить отношения с ЕС. Что могут противопоставить этому Россия и Китай?
- МН-Подходы России и Китая к работе с регионом, все же, отличаются. Например, КНР традиционно избегает брать на себя обязательства в сфере обороны и безопасности, в том числе, перед государствами Центральной Азии. Впрочем, стоит отметить, что Китай стремится развивать военно-техническое сотрудничество с государствами региона. С другой стороны, КНР вкладывает существенные средства в реализацию инвестпроектов в Центральной Азии. Скажем, если глава Еврокомиссии в ходе саммита «Центральная Азия — ЕС» говорила о пакете инвестиций Global Gateway для региона объемом 12 млрд. евро, то КНР, по данным Евразийского банка развития, только за первое полугодие 2024 года направил в страны Центральной Азии около 56,8 млрд. долларов прямых инвестиций.
Россия, проявляя интерес к ряду экономических проектов в Центральной Азии (вспомним о том же интересе российской стороны к участию в проекте строительства АЭС в Казахстане), скорее всего, может сделать на развитие сотрудничества с государствами Центральной Азии в сфере обороны и безопасности, причем, вероятно, не только с членами ОДКБ. Отметим, например, рабочую поездку главы Минобороны РФ Андрея Белоусова в Ташкент в январе 2025 года.
-— Корр-Михаил Игоревич, ваш Прогноз развития отношений ЕС и ЦА?
МН-Интерес ЕС к Центральной Азии, конечно, сохранится. Например, мы уже говорили о транспортно-логистической роли региона в ситуации, когда морские коммуникации для сообщения между КНР и ЕС находятся в зоне риска. Между тем, напряженность между США и Ираном остается одной из угроз для таких коммуникаций. Многие сейчас не исключают масштабного прямого военного конфликта с участием США и Израиля с одной стороны и Ирана с другой. Однако мы уже видели, что Трамп неоднократно демонстрировал, что один из элементов его внешнеполитического стиля — доводить ситуацию до «максимального кипения», но, все же, в шаге от наиболее рискованных форм эскалации. Для аналогии — вспомним, как в первый президентский срок Трампа, в январе 2020 года, после иранского ракетного удара по американским объектам в Ираке в ответ на устранение генерала Касема Сулеймани многие ждали в качестве следующего хода масштабной военной операции США, но она так и не последовала. Однако чередование усиления и ослабления давления США на Иран, вероятно, будет делать еще более нестабильной ситуацию для морских коммуникаций (в том числе, с учетом активности хуситов в зоне Красного моря), что дополнительно может мотивировать ЕС к развитию транспортного сообщения с КНР через Центральную Азию.
—Корр-Но чего ждать нам, Казахстану и Узбекистану, в частности?
-МН-Политически — Астана и Ташкент, вероятно, будут стремиться по-прежнему проводить многовекторную внешнюю политику, что также будет подталкивать их к активным контактам с европейскими игроками. При этом у руководителей европейских держав будут и тактические причины для развития такой работы. Например, во Франции в 2027 году пройдут президентские выборы. Эммануэль Макрон не может идти на третий срок, но он наверняка захочет сохранить и расширить политический капитал, чтобы влиять на их исход. Это будет подталкивать его к внешнеполитической активности, в том числе, в рамках работы с Центральной Азией.
При этом фактором, ограничивающим возможности ЕС по работе с регионом, останутся, в том числе, пределы финансовых возможностей европейских игроков.
https://check-point.kz/publication?id=5308
BY Михаил Нейжмаков
Share with your friend now:
tg-me.com/m_neizhmakov/2016