Бесчеловечность людей

[...]

"Так же как Европа начала ХХ века может рассматриваться как воспламеняющийся материал, так и психология человеческого рода может рассматриваться как имеющая сильную склонность как к увязанию в конфликтах, так и к жестокости и массовым убийствам. Войны, массовые убийства и геноциды ХХ века являются результатом сочетания этой психологии с современными технологиями. Без Сараево, без Сталина или Гитлера, вероятно, разрушительные технологии все равно были бы разработаны и использованы. (Здесь, возможно, уместно мрачно кивнуть на фразу Хайдеггера о планетарной встрече с технологией).

Психология, столь заметная в XX веке, повторяющаяся. Французская революция даёт яркие примеры. Фабр д'Эглантин создал плакат, призывающий горожан «пусть кровь предателей станет первым холокостом». Призыв Жака Ру делает его предшественником Пол Пота: «Настало время укрепить свободу народа пролитием нечистой крови». Унижение жертв перед зверствами было обычным явлением и часто сопровождалось холодными шутками. Перед казнью Людовика XVI стражники нацарапали для него граффити: изображения коронованной фигуры, висящей на виселице, с подписью «Людовик купается в воздухе», или толстой фигуры, только что казненной на гильотине. Только потеряв сознание, Мария-Антуанетта избежала того, чтобы ей показали голову одной из её фрейлин, насаженную на пику. На контрреволюционной стороне в Вандее зверства включали принуждение цепей заключенных копать себе могилы, прежде чем их расстреливали над ними.

Эта жестокая психология воспользовалась технологией массового убийства даже в его ранних и примитивных формах. Была гильотина, и некоторые люди с удовольствием наблюдали за её работой, а другие вели бюрократические записи об убитых. В Нанте Жан-Батист Каррье проделал отверстия в баржах, которые затем заполнялись связанными заключенными для массового утопления в Луаре. Более 2000 человек были убиты в ходе того, что в холодной шутке того времени называли «республиканским крещением» или «национальной баней». Вёлся поиск более эффективных технологий. Один революционный лидер попросил известного химика изучить «мины, газы или другие средства уничтожения, усыпления или удушения врага».

Здесь можно увидеть бесчеловечность (inhumaity), простирающуюся от нашего времени до XVIII века. Конечно, она уходит еще дальше. Она уходит настолько далеко, насколько мы знаем. Человек из Толлунда*, чьё тело, сохранившееся в торфе, было найдено недалеко от Óрхуса, был казнён в доисторические времена. В 1970-х годах в Северной Ирландии Шеймас Хини писал, что он поедет в Óрхус:

Out there in Jutland
In the old man-killing parishes
I will feel lost,
Unhappy and at home.

Однако гильотина Французской революции, республиканские крещения и интерес к возможностям газовых камер показывают, насколько естественно бесчеловечность сочетается с технологиями. Несомненно, история ХХ века была бы другой, если бы не было убийства эрцгерцога, но бесчеловечность все равно соединилась бы с современными технологиями. Трудно представить, что были шансы избежать той или иной версии кровавого ХХ века, который мы знаем.

Чтобы избежать дальнейших бедствий, нам нужны политические ограничения в мировом масштабе. Но политика — это не всё. Мы испытали на себе результаты использования технологий в интересах разрушительной стороны человеческой психологии. Необходимо что-то сделать с этим роковым сочетанием. Средства для выражения жестокости и массовых убийств уже полностью разработаны. Остановить технологию слишком поздно. Мы должны обратиться к психологии."


— Jonathan Glover
"Humanity: a moral history of 20th century"

-----
*Tollund man (дата смерти ~405–384 гг. до н. э.) — это потрясающей сохранности естественно мумифицированный труп мужчины, жившего в V веке до н. э., в период, который в Скандинавии называют доримским железным веком. Он был найден в 1950 году в болоте недалеко от Силькеборга на полуострове Ютландия в Дании. Причиной смерти было повешение.
-----

#цитаты #книги #global

▶️Кровосток - Подозрение

[...]

"Под моё подозрение попало само подозрение:
А вдруг ничего не спрятано и всё так, как есть?
Такое жуткое, блядское посетило меня прозрение
Что нет матриц, изнанок, покровов и тайн тоже нет
И мне не понравился мир, где всё по-настоящему
Такую хуйню не продать ни себе, ни другим
Оскорбительно это для духа моего парящего
Это провинциальный театр, и мы в нём горим"

NGC 2392

"Впервые заглянув в небо после успешной сервисной* миссии в декабре 1999 года, космический телескоп NASA «Хаббл» запечатлел величественный вид планетарной туманности — светящиеся остатки умирающей звезды, похожей на Солнце. Этот звездный реликт, NGC 2392, был впервые обнаружен Уильямом Гершелем в 1787 году. На этом снимке, сделанном телескопом «Хаббл», размытая внешняя область представляет собой диск из вещества, украшенный кольцом кометоподобных объектов, хвосты которых устремлены прочь от умирающей звезды в центре. Внутренняя туманность также содержит некоторые интересные детали. Хотя яркая центральная область напоминает клубок ниток, на самом деле это пузырь вещества, выдуваемый в космос интенсивным «ветерком» высокоскоростного вещества, исходящего от центральной звезды.

Планетарная туманность начала формироваться около 10 000 лет назад, когда умирающая звезда начала выбрасывать вещество в космос. Туманность состоит из двух эллиптической формы долей вещества, струящихся над и под умирающей звездой. На этой фотографии один пузырь лежит перед другим, скрывая часть второй доли.

Ученые полагают, что кольцо плотного материала вокруг экватора звезды, выброшенное во время её фазы красного гиганта, создало форму туманности. Этот плотный пояс материала движется со скоростью 115 000 километров в час, предотвращая высокоскоростные звёздные ветры от выталкивания материи вдоль экватора. Вместо этого ветры со скоростью (1,5 миллиона километров в час) сметают вещество над и под звездой, создавая удлинённые пузыри. Пузыри не гладкие, как воздушные шары, а имеют нити более плотного вещества. Каждый пузырь имеет длину около 1 светового года и ширину около половины светового года. Ученые до сих пор не могут понять происхождение кометообразных образований во внешней части туманности. Одно из возможных объяснений заключается в том, что эти объекты образовались в результате столкновения медленно и быстро движущихся газов.

NGC 2392 находится на расстоянии около 5000 световых лет от Земли в созвездии Близнецов. Снимок был сделан 10 и 11 января 2000 года с помощью широкоугольной и планетарной камеры. Цвета на этом изображении создают светящиеся газы туманности: азот (красный), водород (зеленый), кислород (синий) и гелий (фиолетовый)."

*В ноябре 1999 четвёртый из шести гироскопов телескопа перестал работать и тот "заснул". Так-то миссия планировалась на 2000.

Молодёжь и групповые изнасилования в Дижоне позднего средневековья (1)

[...]

"Более тщательный анализ ситуации на брачном рынке показывает, что 30% мужчин в возрасте от 30 до 39 лет имели жену, которая моложе их на 8–16 лет (в 20% случаев — на 10–16 лет), а 15% мужчин в возрасте 40–50 лет имеют жену, которая моложе их на 20–34 года. Это означает, что эти мужчины выбирали себе спутницу жизни из возрастной группы, в которой они конкурировали с более молодыми мужчинами. Я не настолько наивен, чтобы сделать из этого вывод о нехватке жен для молодых мужчин; тем не менее, следует отметить, что почти треть девушек брачного возраста и «повторно на выданье» (remarriageable) в возрасте до тридцати лет были заняты мужчинами, которые были «состоявшимися», если не пожилыми. Это отток молодых жён был достаточно значительным, чтобы его явно ощущали молодые люди в городах XVI века, как и в XV веке.

Не вдаваясь в семейные или эмоциональные последствия, которые это имело для пар, мне кажется, что такая разница в возрасте вызывала как определенную социальную напряженность между молодыми мужчинами, не имевшими ни денег, ни жены, и более удачливыми мужчинами, которые имели и то, и другое, так и, более того, соперничество между молодыми мужчинами, достигшими брачного возраста, и женатыми мужчинами или вдовцами старше тридцати лет. Это соперничество, возможно, способствовало формированию возрастной солидарности и коллективных моделей поведения, характерных для молодых мужчин.

Эти группы молодых мужчин, которые беспокоили ночной Дижон, имеют ряд отличительных черт.

Во-первых, все они были примерно одного возраста. В одиннадцати из пятнадцати групп, которые составляют основу данного анализа, более половины участников принадлежат к одной возрастной когорте, и присутствие в их составе одного-двух более старших холостяков — опытных участников — не отрицает эту однородность.

Две трети групп имели четкую социально-профессиональную ориентацию: они состоят из подмастерьев и сыновей ремесленников из одной или близких профессий, либо из молодых людей одного социального статуса. В аналогичных пропорциях это были также уличные банды, состоящие всего из трёх-пяти человек, хорошо знакомых друг с другом.

Наконец, и это важная особенность, в более чем 80% случаев молодые люди никогда ранее не были обвинены в групповых правонарушениях. Другими словами, юноши этих обнесённых стеной городов, страдая от скуки, бродили по городу вечерами, совершенно спонтанно в поисках приключений или хорошей драки, дразня ночных стражников, гоняясь за девушками и организуя изнасилования."


— Jacques Rossiaud
"Medieval Prostitution"

(продолжение)

#history #sex #behavior

Молодёжь и групповые изнасилования в Дижоне позднего средневековья (2)

(начало)

"Справедливо ли называть эти нападения групповым изнасилованием? Социологи-криминологи говорят, что это «перекрёсток неоднозначностей», и у них есть на то веские причины. Любое объяснение этого явления должно учитывать мотивы конкретной банды, неосторожность конкретной девушки, месть, частную или коллективную, использование представившейся возможности и требования клановых противостояний. В этом обществе, где образы насилия были повседневным явлением, а сексуальные импульсы взрослых практически не ограничивались, агрессия ночных банд вполне естественно вылилась в сексуальное насилие. Мне кажется, что этому есть две основные причины:

(1) Приобрести привилегию маскулинности. Маскулинность — это социальная роль, приобретенное поведение. Один из повторяющихся образов, петух и курица, точно отражает относительное положение мужчины и женщины в французском городе XV века. По самой своей природе курица нуждалась в контроле и доминировании. Добавьте к этому крайне манихейское представление о молодых женщинах, которые могли быть только чистыми или публичными. Именно это придавало законность действиям этих молодых петухов: их нападения всегда сопровождались унизительными оскорблениями, унижением жертвы и побоями. Задолго до того, как они переходили к самому акту, агрессоры оправдывали себя, и с самого начала выбранная ими женщина рассматривалась как виновная, как просто объект и как обязанная подчиниться.

Каждый год в Дижоне в изнасилованиях были замешаны около ста человек. Если исключить посторонних, рецидивистов и взрослых подстрекателей, остается как минимум пятьдесят-шестьдесят молодых мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет. Это означает, что половина молодёжи города хотя бы раз участвовала в такого рода нападениях. На мой взгляд, вполне возможно, что этот тип агрессии был ритуалом перехода во взрослую жизнь и вступления в уличные банды.

(2) Хотя участники в полной мере воспользовались этой возможностью для удовлетворения своих сексуальных желаний (женщин насиловали неоднократно), для многих из них — бедных поденщиков, домашней прислуги и безденежных сыновей зажиточных семей — коллективное изнасилование выражало гораздо более глубокие импульсы или фрустрации: это было отрицанием социального порядка. Изнасиловав её, они пометили молодую вдову или девушку на выданье, разрушив её социальный статус. Они напали на служанку, о которой ходили слухи, что она «сожительница» своего хозяина, на служанку-любовницу более обеспеченного поденщика, на наложницу священника или на жену, которую временно «оставили» и которая, как они заботливо добавляют, по праву должна «доставлять удовольствие товарищам»."


— Jacques Rossiaud
"Medieval Prostitution"

#history #sex #behavior

Woods

"Sylvan meant savage in those primal woods
Piero di Cosimo so loved to draw,
Where nudes, bears, tigers, sows with women's heads,
Mounted and murdered and ate each other raw,
Nor thought the lightning-kindled bush to tame
But, flabbergasted, fled the useful flame.


Reduced to patches owned by hunting squires
Of villages with ovens and a stocks,
They whispered still of most unsocial fires,
Though Crown and Mitre warned their silly flocks
The pasture’s humdrum rhythms to approve
And to abhor the license of the grove.


Guilty intention still looks for a hotel
That wants no details and surrenders none;
A wood is that, and throws in charm as well,
And many a semi-innocent, undone,
Has blamed its nightingales who round the deed
Sang with such sweetness of a happy greed.


Those birds, of course, did nothing of the sort,
And, as for sylvan nature, if you take
A snapshot at a picnic, O how short
And lower-ordersy the Gang will look
By those vast lives that never took another
And are not scared of gods, ghosts, or stepmother.


Among these coffins of its by-and-by
The Public can (it cannot on a coast)
Bridle its skirt-and-bargain-chasing eye,
And where should an austere philologist
Relax but in the very world of shade
From which the matter of his field was made.


Old sounds re-educate an ear grown coarse,
As Pan’s green father suddenly raps out
A burst of undecipherable Morse,
And cuckoos mock in Welsh, and doves create
In rustic English over all they do
To rear their modern family of two.


Now here, now there, some loosened element,
A fruit in vigor or a dying leaf,
Utters its private idiom for descent,
And late man, listening through his latter grief,
Hears, close or far, the oldest of his joys,
Exactly as it was, the water noise.


A well-kempt forest begs Our Lady's grace;
Someone is not disgusted, or at least
Is laying bets upon the human race
Retaining enough decency to last;
The trees encountered on a country stroll
Reveal a lot about a country's soul.


A small grove massacred to the last ash,
An oak with heart-rot, give away the show:
This great society is going to smash;
They cannot fool us with how fast they go,
How much they cost each other and the gods.
A culture is no better than its woods."


— Уистен Хью Оден

В комментариях перевод В. Топорова

Эпитафия тирану

Perfection, of a kind, was what he was after,
And the poetry he invented was easy to understand;
He knew human folly like the back of his hand,
And was greatly interested in armies and fleets;
When he laughed, respectable senators burst with laughter,
And when he cried the little children died in the streets.

Призывами к совершенству он изукрасил площади.
Его сочинения были понятны и дураку,
А он повидал дураков на своем веку
И постоянно перетасовывал поэтому вооружённые силы.
Когда он смеялся, сенаторы ржали, как лошади,
А когда он плакал, детские трупики по улицам проносили.


— W.H. Auden

Перевод В.Топорова

Art: Monumental | Irving Norman

"Американский психопат" (отрывок)

[...]

"Входит Рид Томпсон, в шерстяном двубортном костюме на четырёх пуговицах, полосатой хлопчатобумажной рубашке и шёлковом галстуке (всё — от Armani), на ногах у него - пошловатые тёмно-синие хлопчатобумажные носки от Interwoven и чёрные туфли от Ferragamo (в точности, как мои), на ногтях — маникюр, в одной руке — Wall Street Journal, а через другую руку небрежно перекинуто твидовое пальто от Bill Kaiserman. Он кивает нам и садится напротив. Вскоре появляется Тод Бродерик в полосатом двубортном костюме на шести пуговицах, хлопчатобумажной рубашке в полоску и шелковом галстуке, всё от Polo, плюс — роскошный платок в нагрудном кармане, наверняка тоже от Polo. За ним входит Макдермотт, у него в руках New York magazine и утренний выпуск Financial Times, на нём — новые очки от Oliver Peoples в оправе из красного дерева и чёрный с белым однобортный костюм в «гусиную лапку» с V-образными лацканами, полосатая хлопчатобумажная рубашка с широким воротничком и шёлковый галстук с узором пейсли, всё от John Reyle."

[...] С 1:25

"... это меня слегка задевает, и я решаю заработать очки своей новой визиткой. Я достаю ее из бумажника (газелевая кожа, Barney's, $850), кидаю на стол и жду реакции.
— Это что, грамм? — не без интереса спрашивает Прайс.
— Новая визитка, — я пытаюсь вести себя небрежно, но всё равно гордо улыбаюсь. -Ну как вам?
— Ух-ты, — взяв её в руки, говорит Макдермотт, и с искренним восхищением потирает ее пальцами. — Очень красивая. Посмотри-ка…
Он передаёт визитку Ван Паттену.
— Вчера забрал из печати, — замечаю я.
— Хороший цвет, — говорит Ван Паттен, пристально рассматривая карточку.
— Это цвет кости, — уточняю я. — А тиснение называется Silian Rail.
— Silian Rail? — переспрашивает Макдермотт.
— Да. Неплохо, а?
— Очень неплохо, Бэйтмен, — сдержанно произносит завистливая скотина Ван Паттен, — но это ничто по сравнению с… — Он вытаскивает свой бумажник и швыряет рядом с пепельницей свою визитку. — Посмотри-ка на эту.
Мы все склоняемся и рассматриваем визитку Дэвида. Прайс тихо говорит:
— Да, это действительно круто.
Цвета такие элегантные, шрифт просто великолепный, и меня охватывает короткая судорога зависти. Я стискиваю кулаки, а Ван Паттен самодовольно говорит:
— Цвет яичной скорлупы и шрифт Romalian…
Он оборачивается ко мне:
— Что скажешь?
— Мило, — хрипло говорю я. Мне даже удается кивнуть. Мальчик приносит четыре новых Bellini.
— Боже, — говорит Прайс. Он смотрит визитку на свет, не обращая внимания на коктейли. — Вот это действительно супер. И откуда у такого дурня, как ты, столько вкуса?
Я смотрю на карточку Ван Паттена, потом на свою, и не могу поверить, что Прайсу больше нравится визитка Ван Паттена. Перед глазами у меня всё плывет, я отпиваю и делаю глубокий вдох."


— Брет Истон Эллис
"Американский психопат"

NB! В книге сцена с визиткой происходит в ресторане, а не в офисе.

#цитаты #книги #culture

Американский психопат, Бодрийяр, и sign value

"Подробно описанная экономика брендов приобретает необычную ауру в связи с материалами, в основном тканями, которые упоминаются почти с той же частотой. Armani, Bill Kaiserman, John Reyle, Oliver Peoples и Polo соседствуют (но также неизбежно переплетаются) с шерстью, хлопком, шёлком и льном. Эти материалы необходимо добывать из природных ресурсов и в основном обрабатывать рабочими, которые, как правило, проживают в гораздо более бедных частях мира. Здесь, конечно, уже присутствует базовый уровень экономического насилия, то есть, по сути, колониальное насилие в его полуновой форме глобальной экономики.

Знаки, добавленные к продуктам, обозначают ещё один аспект насилия, который проявляется во взаимодействии между персонажами и составляет первый уровень в заданном теоретическом пространстве. Он принимает форму слегка юмористического спора о деталях изготовленных предметов, которые держат в руках персонажи, но это придирчивое обсуждение касается в основном ценности знака (sign-value)*. Необычность усиливается присутствием влиятельных печатных изданий, журналов и газет, которые, по-видимому, используются лишь в качестве аксессуаров в сложной перформативной работе, необходимой для участия в спектакле становления идеального образа мужественности в данный исторический момент. Насилие в играх различий еще более усиливается полной бессмысленностью, из которой они, по-видимому, проистекают и которую они способны произвести. Что на самом деле означают макет и качество бумаги визитной карточки?"

"Brett Easton Ellis’s American Psycho as a Palimpsest of the Theories of Girard, Gans and de Andrade"

-----
*Бодрийяр описал значения, придаваемые предметам повседневной жизни (например, власть, приобретаемая благодаря отождествлению себя с автомобилем во время вождения), а также структурную систему, посредством которой предметы организовывались в новом современном обществе (например, престиж или ценность знака (sign-value) нового спортивного автомобиля).
-----

Sign-value— это ценность/стоимость, которую товар (или, по терминологии Бодрийяра, объект) имеет в иерархической системе знаков. Эта дифференциальная система индексирует позиции социального значения и, таким образом, составляет код, который классифицирует субъектов в зависимости от того, как они его используют.

Как утверждает Бодрийяр:

«Объекты, их синтаксис и риторика относятся к социальным целям и социальной логике. Они говорят нам о социальных притязаниях и покорности, о социальной мобильности и инерции, о накоплении и инкультурации, о стратификации и социальной классификации. Через объекты каждый индивид и каждая группа ищут свое место в порядке, одновременно пытаясь изменить этот порядок в соответствии со своей личной траекторией».

[...]

«По сути, наша гипотеза заключается в том, что потребности (т. е. система потребностей) эквивалентны абстрактному общественному труду: на них строится система потребительной стоимости (use value), так же как абстрактный общественный труд является основой системы меновой стоимости (exchange value). Эта гипотеза также подразумевает, что для существования системы потребительная стоимость и меновая стоимость должны регулироваться одинаковой абстрактной логикой эквивалентности, одинаковым кодом. Код полезности является также кодом абстрактной эквивалентности объектов и субъектов (для каждой категории в себе и для обеих, взятых вместе в их отношении); следовательно, это комбинаторный код, предполагающий потенциальный расчет […]. Кроме того, именно в себе, как система, потребительная стоимость может быть «фетишизирована», и уж точно не как практическая операция. Фетишизируется всегда систематическая абстракция. То же самое относится и к меновой стоимости. И именно эти две фетишизации, объединенные — фетишизация потребительной стоимости и фетишизация меновой стоимости — составляют товарный фетишизм».


— Jean Baudrillard
"For a Critique of the Political Economy of the Sign"

#цитаты #книги #culture

Миметическое соперничество

"Миметическое соперничество (mimetic rivalry) можно наблюдать уже в животном мире. Даже когда пища или самки не являются дефицитом, например, когда группа обезьян имеет доступ к множеству одинаковых бананов, может вспыхнуть драка. Мы говорим, что целью этих конфликтов является доминирование, престиж и т. д. Однако постулат о такой сложной, целенаправленной деятельности выглядит неправдоподобным. Причина драк заключается просто в том, что две или более обезьяны положили глаз на один и тот же банан, и никто не хочет уступать другому. В спорном банане нет ничего особенного, кроме того, что его выбрал первый, и этот первоначальный выбор, пусть даже случайный, вызвал цепную реакцию миметического желания, в результате которой этот один банан стал казаться предпочтительнее всех остальных.

Среди животных такое соперничество обычно не приводит к смерти, поэтому оно может играть ключевую роль в установлении «паттернов доминирования». Доминирующий индивид — это тот, кто никогда не уступает, потому что другие всегда уступают первыми, с боем или без. Паттерн доминирования является скорее следствием, чем целью миметического соперничества.

В человеческой культуре подобные явления также встречаются, особенно в маргинальных слоях общества, но здесь нормой являются символические модели. Эти модели могут быть иерархическими, но не обязательно, и существуют независимо от индивидуумов, временно занимающих различные позиции. В результате они могут оставаться неизменными из поколения в поколение. Они являются неотъемлемой частью религиозной и культурной памяти человеческих сообществ. Различные позиции, как правило, распределяются не посредством реальных сражений, а в соответствии с формами наследования, выборов, кооптации и т. д. Почему существует такая огромная разница между человеческим и животным миром?

Фиксированные символические модели, как правило, предотвращают миметическое соперничество так же, как и модели доминирования. Тем не менее, миметическое соперничество может возникать между людьми, и когда это происходит, оно более жестоко, чем среди животных, и может легко привести к летальному исходу. Даже если один из противников убивает другого, миметическое соперничество не обязательно заканчивается. Некоторые ближайшие родственники могут взять на себя дело убитого и подражать убийце, сделав с ним миметически то же, что он сделал со своей жертвой: убить его. Такое распространение миметического насилия за пределы первоначального конфликта называется местью. И, учитывая природу миметического процесса, нет причин, по которым месть должна ограничиваться одним актом. Она может преодолеть все ограничения времени и пространства и превратиться в бесконечную вендетту или кровную месть."


"Violent Origins: Walter Burkert, René Girard & Jonathan Z. Smith on ritual killing and cultural formation"

#цитаты #книги #culture

Всё на продажу

[...]

"Когда мы думаем о «гиг-экономике», нам на ум приходят скорее водители Uber или исполнители заданий TaskRabbit, чем юристы или врачи. Однако в реальности эта нестабильная экономическая модель — поиск работы, большие мечты и плохая медицинская страховка — в скором времени затронет большую часть американского среднего класса.

Крупные компании теперь передают на аутсорсинг даже многие из самых квалифицированных должностей, отказываясь от штатных юристов и IT-специалистов в пользу подрядчиков, работающих по запросу и оплачиваемых почасово. Более 18 миллионов американцев сейчас участвуют в той или иной схеме прямых продаж или многоуровневого маркетинга, тратя сотни долларов на витамины, соковыжималки или леггинсы, а затем отчаянно пытаясь окупить свои затраты, продавая их друзьям и соседям. Экономисты прогнозируют, что к 2027 году работники различных видов, работающие по контракту, будут составлять более половины рабочей силы. По оценкам, 47 процентов миллениалов уже работают таким образом.

Это, безусловно, знакомо. Почти все, кого я знаю, сейчас чем-то занимаются: работают, увлекаются хобби, ведут побочные проекты или занимаются самовыражением. Поделитесь моим постом в блоге, купите мою книгу, перейдите по моей ссылке, подпишитесь на меня в Instagram, посетите мой магазин на Etsy, пожертвуйте на мою операцию на сердце на Kickstarter.

Как будто все мы работаем в Walmart в бесконечную Чёрную пятницу души.

Быть объектом продаж может быть социально неловко, это точно, но когда речь заходит о разрушительных сомнениях в себе, быть продавцом в тысячу раз хуже. Постоянная забота о продавабельном «я» (salable self), требуемая новой экономикой, может стать адовым источником тревоги (hellspring of anxiety)."


— Ruth Whippman

#culture #psychology #self