Два мероприятия уже отговорили. На мероприятие в библиотеке нам привезли старшеклассников и учителей литературы. Парни задавали вопросы сразу, громко и Рагиму. Девочки подходили ко мне после выступления, по одной, тихо говорили, что заинтересовались темой, что будут читать, подарили рисунок к «Павлу Чжану». Красивые, умные, бойкие девушки — но на выступлении молчали.

Взрослые говорят о только что принятом законе о домашнем насилии. «Давно было пора. Вот так всегда, пока какой-нибудь министр кого-нибудь не убьет, так и будет продолжаться, ничего не примут». Обсуждают суд над Бишимбаевым много, но тихо и в кулуарах — теперь уже дополнительную экспертизу московского эксперта, нанятого адвокатами, и заключение, что «смерть наступила от сдавления головного мозга кровью, излившейся в полость черепа. Источником данного кровотечения явился разрыв имеющейся гематомы внутри черепа давностью три-четыре недели».

На выступлении мы, впрочем, это тоже не обсуждали. Разговор стекал к творческим планам, экранизациям Рагима, мате в моих романах, автофикшену. Можно ли говорить с десятиклассниками о домашнем насилии? О социальных проблемах? По моему мнению, да, но, судя по всему, не везде и не каждому.

А на стенде в Конгресс центре мы с Дмитрием Гасиным вдоволь поговорили о всем надоевшем «бьет - значит любит», необходимости закона о домашнем насилии и о том, как 90-е и турбулентность отразились на моем поколении.

А, ну и выяснили с Рагимом, что женщинам по прежнему меньше платят.

Сколько печатных знаков в день должен выдавать писатель?

Сколько может. Я пишу в среднем 5000-6000 знаков с пробелами.

Сколько книг читаете в месяц?

В среднем 10-15. Но бывает по-разному. Могу прочесть две книги за день, а могу не прочитать ни одной за неделю. Если книга мне не интересна (обычно это понятно по первым десяти страницам), никогда не буду дочитывать до конца.

Есть ли какая-то норма для писателя? Сколько книг нужно читать, чтобы хорошо писать?

Тут дело, скорее, не в количестве, а в качестве. Это должны быть такие тексты, которые «заводят», дают импульс на написание собственного. Например, когда я открываю книги Ксении Букши, у меня начинает работать какой-то внутренний моторчик, и я сразу бегу писать свои. К тому же, хорошие книги помогают расширять свой инструментарий — но только если вы их не просто «глотаете», а параллельно анализируете приемы, которые использовал автор.

Если бы у вас была возможность поужинать с любым писателем — живым или мертвым — кто бы это был?

Наверное, Гоголь. Я бы спросила, зачем он все-таки сжег второй том «Мертвых душ». Нет, как писатель я очень хорошо его понимаю! Мне иногда тоже хочется сжечь рукопись. Но все-таки интересно, когда и как именно настал тот момент, когда он сказал: «Да к чертям все собачьим!».

Как, на ваш взгляд, сложилась дальнейшая жизнь Жени и Ильи из «Сезона отравленных плодов»?

Им наверняка непросто и даже тяжело. Тем не менее, у них всегда было — и есть — желание взять на себя ответственность за собственную жизнь. И поскольку они хотят быть вместе, уже усвоили некоторое количество ошибок и работают над собой, думаю, все у них будет хорошо. Непросто, но хорошо!

#desperate_novelist_коллеги

Вот-вот начнется мероприятие. Сидим втроем и немножко неловко переглядываемся с аудиторией. Модератор – казахская поэтесса в затейливом местном головном уборе смущенным шепотом интересуется у нас с Верой.

– На сколько я знаю, вы ведь супруги? Можно помимо вопросов про творчество я спрошу про вашу жизнь? Ну вы понимаете, я думаю это будет интересно нашей молодой аудитории. Два творческих человека, такая история…
– Ну… Мы не против…

Проходит минута, начинается мероприятие, модератор нас представляет, зачитывает нудным голосом наши регалии. Серьезно все это так, душновато, аж придавливает. Но вдруг резко оживляется и совсем другим голосом переходит к первому вопросу

– Ну литература это ладно! – откладывая бумажку с нашими регалиями, – Но вы же не только писатели, но и муж и жена! А расскажите нам как вы познакомились?!

Зал засыпал на литературе, а проснулся на «давай поженимся».

К слову о Санкт-Петербурге: буду там одним днем 22 апреля. Скорее всего не успею ни с кем повидаться, но расскажу о ИИ и его «угрозе» с точки зрения писателя
При чем тут Чехов — понятия не имею


Апд: обещаю приехать с отдельной презентацией после релиза «Семи способов»! Будет о чем поговорить

«В реальности все не так, как в Библии, когда блудное дитя возвращается и в честь него устраивают пир». Вигдис Йорт

В длинном списке номинации «Иностранная литература» роман норвежской писательницы Вигдис Йорт, вышедший на русском языке в переводе Анастасии Наумовой. Главная героиня Юханна — овдовевшая художница за пятьдесят — возвращается в родной город, чтобы восстановить отношения с матерью и сестрой, с которыми она много лет не общалась. Писательница Вера Богданова, номинировавшая книгу на премию, так отзывается о романе:

«"Жива ли мать" рассказывает о памяти, материнстве и прощении. Главная героиня романа снова и снова бередит старые раны, оплакивая потерянную мать, выискивая ее следы, и в то же самое время размышляет о цене свободы, в том числе свободы творчества. Йорт мастерски передает изнанку и психологическое напряжение внутрисемейного конфликта. Взрослые дети в ее романах — что в "Жива ли мать", что в «Наследстве» — снова и снова выискивают правду под слоями лжи, предательства и молчания. Раны, нанесенные в детстве, самые страшные — говорит Йорт, и с ней тяжело не согласиться».

До 1987 года Вигдис Йорт была известна в основном как детский автор. Сегодня она одна из ключевых фигур литературной жизни Скандинавии. Книги Йорт отличаются жестким, порой даже жестоким реализмом, из-за чего писательница не раз подвергалась общественной критике. При этом, произведения Йорт переведены на десятки иностранных языков и регулярно получают признание во всем мире.

Издательство Эксмо

Длинный список номинации «Иностранная литература» премии «Ясная Поляна» 2024

#ЯснаяПоляна_иностранка2024

Послание нам всем от Евгения Капьева.
Вот как текст на фото вычитан, так и заменит

Выступила на форуме «Жизнь книги в мире гибридных технологий», организованном журналом «Книжная индустрия» и Санкт-Петербургским государственным университетом промышленных технологий и дизайна. Благодарю организаторов за то, что дали возможность высказаться — тем более что я сама в том году работала в проекте gpt.

Генеральный директор издательства «Эксмо» Евгений Капьев выступал онлайн. Евгений сказал, что он — сторонник внедрения гпт. Вопрос стоит не «использовать или нет», а вопрос стоит «как». Пока я слушал, сказал Евгений, я скачал сказку, написанную чат гпт, и в принципе он неплохо справился. Поэтому нужно обсуждать, как внедрять. Работа с нейросеткой уже приносит неплохой результат.
Возможно, мы уже видели результат внедрения на примере перевода романа «Йеллоуфейс».

Главный редактор издательства «Альпина Нон-фикшн» Павел Подкосов и исполнительный директор издательства «Питер» Анна Титова сказали, что уже вовсю используют нейросетку как инструмент в работе. Возможно, когда-нибудь нейросетка будет переводить, а литредактор — за нее переписывать, но пока у нее получается плохо.

Директор производства издательского сервиса Ridero Мария Рявина рассказала чудесный кейс, как один промт-умелец принес им 1500 сгенеренных книг, стал их продавать на сервисе и заработал аж пару десятков тысяч рублей за пару месяцев.
К слову, пять лет назад не очень топовый автор мог (и может, полагаю) заработать на неких сервисах самиздата за одну жанровую книгу от 300 тыс. рублей в месяц после вычета процентов и налогов. Инфа сотка.

Директор Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля Дмитрий Бак сказал, что через тридцать лет нейросеть будет учить другую нейросеть и мир перестанет быть прежним.

Маркетолог Дмитрий Андрияшкин сказал, что нейросетку нужно унижать, чтобы она старалась. И при генерации лучше использовать несколько нейросеток. Маркетинговый текст нейросетка напишет, а вот маркетинговый план — уже нет, нужен человек, сказал Дмитрий, и здесь я согласна.

продолжение тут

начало тут

Александр Полторак показал дивный полунеподвижный полуанимационный полукомикс полуакварель «Преступление и наказание», сгенеренный нейросеткой, и сказал, что это длится два часа.

Искусствовед Анна Воронкова справедливо отметила, что нейросеть не может придумать оригинальный продукт, только переработать уже имеющееся.

Я сказала, что пока дискуссии издателей об искусственном интеллекте звучат для меня как «можем ли мы уже не платить писателям и загонять нужные нам сюжеты в промт?» Желание сократить расходы любой ценой понятно. Но не очень этично кмк. Поэтому первым я бы обсуждала этичность и безопасность.

Может ли нейросеть создать гениальное оригинальное произведение? Вряд ли. Сможет ли? Тоже сомневаюсь. Для меня, как для писателя, гпт оказался бесполезен даже как инструмент (да, я пробовала последнюю платную версию). Хорошему писателю имхо проще написать от и до самому, чем обьяснять по десять раз задуманное сетке.

Возможно, конференцию стоило назвать «как книжной индустрии стать конкурентоспособной в эпоху чат гпт». «Давайте бояться/радоваться вместе» — отличный девиз, но на что в эпоху гпт (да и не только) жить авторам, когда они пишут очередную книгу? Когда им поднимут гонорары? Сколько будут платить литредактору, переписывающему перевод книги за врущей нейросеткой?

Возможно, при таком раскладе авторам (тем, кто без богатых супругов и больших счетов в банках) станет выгоднее купить подписку гпт и стать неким «промт-писателем», штамповать посредственные книжки, примеров которых масса. А литература, написанная человеком, останется привилегией обеспеченных людей и безумцев.

Еще расскажу про фееричный день в духе Богдановой: опаздывая на сапсан, успеть купить ожерелье. Потом в поезде редактировать текст, запивая таблетки ред буллом и стараясь пореже моргать, чтобы макияж не смазался до выступления.
Впервые поесть перед обратным сапсаном, снова редактировать в поезде, приехать в час ночи.

Не повторяйте, опасно для пищеварительной и нервной систем.

Not a doll

Пока летела из Астаны, прочла статью Энмы Карины Элиас (Poets & Writers) о бесстыжем серийном плагиаторе.

Все началось с того, что поэтесса Джули Вайс написала стихотворение
"Pink Bunny" и опубликовала его в журнале One Art в апреле 2022 года. Почти два года спустя, 21 января, Вайс узнала, что "Pink Bunny" был полностью скопирован неким человеком по имени Джон Кучера и опубликован в литературном журнале Topical Poetry под названием "Explosion". Вскоре после этого она узнала, что "Explosion" также был опубликован в журнале Lothlorien Poetry. Готовилась публикация и в третьем журнале.

Вайс - не единственная жертва Кучеры. Когда история стала громкой в узких кругах, обнаружилось, что под этим именем были опубликованы десятки ворованных поэтических и художественных произведений в журналах Bending Genres, Moon City Review, Philadelphia Stories, Utopia Science Fiction. Кучера даже выигрывал конкурсы. Он также использовал другие псевдонимы; из обнаруженных — Тон Зипкес и Р. Дж. Франц.

Марк Дановски, редактор журнала One Art, обнаружил, что с 2022 года Кучера восемь раз ссылался на одно произведение искусства, а в сентябре 2023 года журнал опубликовал две работы Кучеры, содержащие плагиат. Дановски обнаружил, что более свежее стихотворение Кучеры "Summer 1993", которое он планировал опубликовать и даже внес в список на соискание премии, принадлежит Джорджу Билгеру и на самом деле называется «The Forge», опубликовано в 2015 году.

Пока самая доступная защита от плагиаторов, которая есть в арсенале редакторов, — это Google. Но поиск в Google несовершенен и отнимает много времени, учитывая количество заявок, которые валятся на редакторов. Если сплагиачены отдельные части стихотворения, алгоритм поисковой системы может это пропустить.

Мэри Гэннон, исполнительный директор Сообщества литературных журналов и типографий (CLMP) говорит, что CLMP смогло идентифицировать несколько адресов электронной почты, связанных с Кучерой, и потребовало заблокировать эти учетные записи. Гэннон признает, что решение это было так себе, поскольку Кучера просто создаст новую учетную запись. Кто-то предлагает авторам пользоваться NFT, кто-то — создание программного обеспечения для распознавания плагиата в творческих работах. Подобная технология часто используется учеными для проверки студенческих работ, но ее нелегко применить к литературным журналам, слишком много носителей и ресурсов.

Что касается его мотивов, было множество теорий, которые сводятся к психическому расстройству. Финансовой выгоды в этом плагиате никакой — журналы, в которых публиковался Кучера, не платят авторам.

#богдановачитает

Есть девушка, которая с завидным упорством пишет мне письма, величая меня Германом Умаралиевичем. Два раза отвечала, что это не я.

Сейчас пришло еще одно письмо.

Видимо, придется смириться.
Зовите меня Германом.

Идеальное летнее чтение, которое нас ждет: 2 мая выходит новая книга британской писательницы Оливии Лэнг “The Garden Against Time”.

В 2020 году Оливия Лэнг купила в Саффолке старый дом и занялась восстановлением заросшего, обнесенного стеной сада. Эта работа навела ее на мысли о садах, неразрывно связанных с понятием рая.

Лэнг размышляет о цене создания рая на земле. История садов — это история привилегий и исключений, место, где рождаются мечты и встречаются заговорщики. Она пишет не только о старом саде, но и о стареющем муже, о мире, который на тот момент был охвачен ковидом. По данным Лэнг в 2020 году около 18,3 миллиона человек разбили сады — небольшие кусочки рая для избавления от мыслей о смерти.

Надеюсь, новинка скоро выйдет и на русском в Ad Marginem
UPD говорят, русский перевод уже ушел в печать
#богдановачитает (будет читать точно)

Писатель, критик, переводчик, эссеист, четвертьлауреат премии «Большая книга» и прочая и прочая