Смерть и Мебель

Исследования анти-военного активизма

Сейчас довольно много исследовательниц занимается анализом российского анти-военного активизма. Обычно между проведением исследований и публикацией есть какой-то временной зазор, и, наверное, через год или два появится куча тематических публикаций, в том числе про феминистский анти-военный активизм. Но кое-что уже опубликовано:

Austausch e.V. 2022. "A Study of Anti-War Initiatives in Russia: How Russians Are Resisting Their State’s War in Ukraine and Dealing with Its Repercussions." Исследование основано на 28 интервью с активистками из разных инициатив, как анти-военных (в том числе ФАС), так и благотворительных (последние, в отличие от первых, преследуют исключительно практические цели – помощь беженцам, сбор гуманитарной помощи – а потому в них могут участвовать люди с разной идеологией, в тч поддерживающие Путина). Особенно понравились части про конкуренцию между разными проектами и использование социальных медиа (исследовательницы отмечают, что социальные платформы, по сути, стали основной инфраструктурой протестных групп; но у этого есть и негативные стороны – приходится подстраиваться под алгоритмы и конкурировать с другими проектами за подписчиков, что не очень хорошо для солидарности).

Inna Kouper. 2022. Information Practices of Resistance during the 2022 Russian Invasion of Ukraine. Исследование основано на онлайн этнографии пяти анти-военных проектов (в тч ФАС). Носит скорее дескриптивный характер. Авторка описывает цифровые технологии и информационные тактики разных инициатив. Приходит, например, к выводу что анти-военные активистки используют как вербальные, так и невербальные типы коммуникации.

Ania Aizman. 2023. From Representation to Sabotage: The New Practices of Russian Antiwar Groups. Согласно главному тезису статьи, с началом войны произошла трансформация стратегий российской оппозиции: мирный протест уступил место более радикальным формам - саботажу, вандализму и тд. В принципе тезис интересный, но доказать его у авторки не вполне получается. Радикальные анархистские и националистические группы, на которых делает акцент авторка, и до войны поддерживали милитантные методы борьбы. А попытки рассмотреть тот же ФАС как часть этого милитантного тренда кажется большой натяжкой. Плюс часть кейсов, которые Айзман пытается вписать в милитантный активизм - это результат мошенничества (когда у людей сначала крадут деньги, а потом предлагают им поджечь Сбер или еще что). Трансформации протеста действительно происходят, но нужно больше исследований, чтобы лучше их понять.

www.tg-me.com/us/Смерть и Мебель/com.stupidisthenewcool/891

792 viewsMar 18 at 17:32

Исследования анти-военного активизма

Сейчас довольно много исследовательниц занимается анализом российского анти-военного активизма. Обычно между проведением исследований и публикацией есть какой-то временной зазор, и, наверное, через год или два появится куча тематических публикаций, в том числе про феминистский анти-военный активизм. Но кое-что уже опубликовано:

Austausch e.V. 2022. "A Study of Anti-War Initiatives in Russia: How Russians Are Resisting Their State’s War in Ukraine and Dealing with Its Repercussions." Исследование основано на 28 интервью с активистками из разных инициатив, как анти-военных (в том числе ФАС), так и благотворительных (последние, в отличие от первых, преследуют исключительно практические цели – помощь беженцам, сбор гуманитарной помощи – а потому в них могут участвовать люди с разной идеологией, в тч поддерживающие Путина). Особенно понравились части про конкуренцию между разными проектами и использование социальных медиа (исследовательницы отмечают, что социальные платформы, по сути, стали основной инфраструктурой протестных групп; но у этого есть и негативные стороны – приходится подстраиваться под алгоритмы и конкурировать с другими проектами за подписчиков, что не очень хорошо для солидарности).

Inna Kouper. 2022. Information Practices of Resistance during the 2022 Russian Invasion of Ukraine. Исследование основано на онлайн этнографии пяти анти-военных проектов (в тч ФАС). Носит скорее дескриптивный характер. Авторка описывает цифровые технологии и информационные тактики разных инициатив. Приходит, например, к выводу что анти-военные активистки используют как вербальные, так и невербальные типы коммуникации.

Ania Aizman. 2023. From Representation to Sabotage: The New Practices of Russian Antiwar Groups. Согласно главному тезису статьи, с началом войны произошла трансформация стратегий российской оппозиции: мирный протест уступил место более радикальным формам - саботажу, вандализму и тд. В принципе тезис интересный, но доказать его у авторки не вполне получается. Радикальные анархистские и националистические группы, на которых делает акцент авторка, и до войны поддерживали милитантные методы борьбы. А попытки рассмотреть тот же ФАС как часть этого милитантного тренда кажется большой натяжкой. Плюс часть кейсов, которые Айзман пытается вписать в милитантный активизм - это результат мошенничества (когда у людей сначала крадут деньги, а потом предлагают им поджечь Сбер или еще что). Трансформации протеста действительно происходят, но нужно больше исследований, чтобы лучше их понять.

BY Смерть и Мебель