В этом году Вальпургиева ночь, то есть, ведьминский шабаш (и древний кельтский солярный праздник Белтайн) приходятся на Страстную неделю, что, конечно, симптоматично. В тысячный раз писать о Вальпургиевой ночи и плясках вокруг костра мне уже не хочется, об этом я писала более чем предостаточно. Давать какие-то стандартные советы и обряды вроде "соберите алтарь, дуньте, плюньте, свечку запалите, дым костра вдохните" тоже не хочется - и без меня этого полным-полно. Чем дальше в лес, тем сложнее понимание процессой и тем более комплексной становится индивидуальная магическая работа. К тому же, на Страстной неделе на самом деле дел невпроворот - не продохнуть. Тем не менее, с одной стороны время стихийной магии - буйство огня и воды, буйство жизни, а значит, любовь, секс и зачатие (всего, что можно), время роста. С другой стороны, обратной и темной - это порчи на «страсти» и «смертные связки».
Что-то написать все равно надо, чтобы зафиксировать праздник-то. И я вот что вспомнила. В отличие от просвещенной Европы, распекавшей ведьм направо и налево («Если обвиняемая вела дурной образ жизни, то, разумеется, это доказывало ее связи с дьяволом; если же она была благочестива и вела себя примерно, то ясно, что она притворялась, дабы своим благочестием отвлечь от себя подозрение в связи с дьяволом и в ночных путешествиях на шабаш" - Фридрих Шпее фон Лангенфельд «Cautio criminalis», 1631), на Руси ведьмы - хоть и находились на той же ступени социальной лестницы, что и проститутки, тем не менее, - были защищены законодательно.
Если в Европе обвинение ведьме выносили церковные власти, то на Руси и на Украине церкви в большинстве случаев было наплевать на колдовство, а процессы начинались с иска какого-нибудь обиженного частного лица (В. Антонович).
И здесь прослеживается радикальная вообще разница в западном и славянском взгляде на колдовство. В западной парадигме, начиная с Платона, который в "Государстве" клеймит колдовство, и кодекса XII таблиц в Риме, кодующие должны были жестоко караться, потому что вредят государству и государственности (могут стать смутянами и зачинщиками бунтов, вредят посевам и тд). Эта линия продолжается и церковниками Европы в Средневековье.
У нас же такого не было. Да, признавалось, что ведьмы могли влиять на повседневную жизнь, но никто не рассматривал возможность их серьезного влияния во вред власти. Также не было развитой системы демонологии (вплоть, пожалуй, до XVIII в, опять же, когда началось активное влияние Запада), вайбы вульгарной античной демонологии тоже сюда не докатились.
Так что, девочки, спокойно можно сегодня плясать у костров, если кому надо, а в воскресенье идти скобу целовать (но об этом позже). В Багдаде (на Руси, то есть) все спокойно.
В этом году Вальпургиева ночь, то есть, ведьминский шабаш (и древний кельтский солярный праздник Белтайн) приходятся на Страстную неделю, что, конечно, симптоматично. В тысячный раз писать о Вальпургиевой ночи и плясках вокруг костра мне уже не хочется, об этом я писала более чем предостаточно. Давать какие-то стандартные советы и обряды вроде "соберите алтарь, дуньте, плюньте, свечку запалите, дым костра вдохните" тоже не хочется - и без меня этого полным-полно. Чем дальше в лес, тем сложнее понимание процессой и тем более комплексной становится индивидуальная магическая работа. К тому же, на Страстной неделе на самом деле дел невпроворот - не продохнуть. Тем не менее, с одной стороны время стихийной магии - буйство огня и воды, буйство жизни, а значит, любовь, секс и зачатие (всего, что можно), время роста. С другой стороны, обратной и темной - это порчи на «страсти» и «смертные связки».
Что-то написать все равно надо, чтобы зафиксировать праздник-то. И я вот что вспомнила. В отличие от просвещенной Европы, распекавшей ведьм направо и налево («Если обвиняемая вела дурной образ жизни, то, разумеется, это доказывало ее связи с дьяволом; если же она была благочестива и вела себя примерно, то ясно, что она притворялась, дабы своим благочестием отвлечь от себя подозрение в связи с дьяволом и в ночных путешествиях на шабаш" - Фридрих Шпее фон Лангенфельд «Cautio criminalis», 1631), на Руси ведьмы - хоть и находились на той же ступени социальной лестницы, что и проститутки, тем не менее, - были защищены законодательно.
Если в Европе обвинение ведьме выносили церковные власти, то на Руси и на Украине церкви в большинстве случаев было наплевать на колдовство, а процессы начинались с иска какого-нибудь обиженного частного лица (В. Антонович).
И здесь прослеживается радикальная вообще разница в западном и славянском взгляде на колдовство. В западной парадигме, начиная с Платона, который в "Государстве" клеймит колдовство, и кодекса XII таблиц в Риме, кодующие должны были жестоко караться, потому что вредят государству и государственности (могут стать смутянами и зачинщиками бунтов, вредят посевам и тд). Эта линия продолжается и церковниками Европы в Средневековье.
У нас же такого не было. Да, признавалось, что ведьмы могли влиять на повседневную жизнь, но никто не рассматривал возможность их серьезного влияния во вред власти. Также не было развитой системы демонологии (вплоть, пожалуй, до XVIII в, опять же, когда началось активное влияние Запада), вайбы вульгарной античной демонологии тоже сюда не докатились.
Так что, девочки, спокойно можно сегодня плясать у костров, если кому надо, а в воскресенье идти скобу целовать (но об этом позже). В Багдаде (на Руси, то есть) все спокойно.
BY Fire walks with me
Warning: Undefined variable $i in /var/www/tg-me/post.php on line 280
Tata Power whose core business is to generate, transmit and distribute electricity has made no money to investors in the last one decade. That is a big blunder considering it is one of the largest power generation companies in the country. One of the reasons is the company's huge debt levels which stood at ₹43,559 crore at the end of March 2021 compared to the company’s market capitalisation of ₹44,447 crore.
China’s stock markets are some of the largest in the world, with total market capitalization reaching RMB 79 trillion (US$12.2 trillion) in 2020. China’s stock markets are seen as a crucial tool for driving economic growth, in particular for financing the country’s rapidly growing high-tech sectors.Although traditionally closed off to overseas investors, China’s financial markets have gradually been loosening restrictions over the past couple of decades. At the same time, reforms have sought to make it easier for Chinese companies to list on onshore stock exchanges, and new programs have been launched in attempts to lure some of China’s most coveted overseas-listed companies back to the country.
